Жизнь Красного Села и его окрестностей с конца XVIII века и вплоть до начала Первой мировой войны протекала довольно интенсивно, особенно в летние месяцы. Сюда устремлялись любители деревенского отдыха, привлекаемые живописными ландшафтами, чистыми озерами, многочисленными рощами и садами. Но главной отличительной чертой этих мест было то, что в мае-августе здесь сосредотачивались полки императорской гвардии. Ежегодно 40 - 45 тысяч высших и нижних чинов. Фактически каждый офицер гвардейского корпуса несколько раз за время своей службы находился в красносельском лагере. 

Из среды военных, связанных с Красным Селом, вышло много ярких личностей. Однако их упоминание ограничивают обычно именами В. И. Суворова, М. И. Кутузова, М. Ю. Лермонтова, А. Ф. Можайского. Этот ряд, несомненно, пополнит имя художника П. А. Федотова. 

Павел Андреевич Федотов (1815-1852) прожил короткую, но чрезвычайно насыщенную творческую жизнь. Его картины «Свежий кавалер», «Завтрак аристократа», «Сватовство майора», «Вдовушка», «Анкор еще анкор» стали хрестоматийными. Три из них посвящены военным сюжетам. Это естественно для человека, у которого семнадцать из отведенных ему 37 лет жизни были связаны с военной средой - учебой в Московском кадетском корпусе и службой в лейб-гвардии Финляндском полку. Многочисленные офицерские обязанности, поглощавшие значительную часть времени, не только не потушили в нем искру творчества, но, наоборот, были для воображения начинающего художника питательной средой. Еще в кадетском корпусе, а позже в Финляндском полку он занимался рисованием, акварелью, находя персонажи и сюжеты для своих работ в гвардейских среде и быте, укрепляясь год от года в стремлении полностью уйти в творчество. Толчком к осуществлению мечты стало создание художником широко известной ныне акварели из собрания Государственного Русского музея (ГРМ) «Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка вел. кн. Михаила Павловича 8-го июля 1837 года». Действие развернутой на ней сцены происходит в Красносельском лагере, где обучались и укрепляли здоровье войска Петербургского округа. За десять лет службы в Финляндском полку Федотов неоднократно участвовал в учениях и маневрах, был знаком с различными сторонами лагерных будней. В его художественном наследии можно выделить ряд произведений, относящихся к начальному этапу истории становления красносельских маневров периода 1833-1843 годов. 

В акварелях и рисунках Федотова мы не увидим четко построенных рядов войск, красивые цепи и квадраты марширующих, эффектно одетых гвардейцев. Будущий родоначальник критического реализма изображал моменты, которые в те годы зачастую ускользали из поля зрения или совершенно по-иному трактовались академическими баталистами. Художника привлекали моменты повседневной лагерной жизни, ее бытовая сторона, непринужденное общество друзей-офицеров, незатейливые частные эпизоды, подмеченные во время учений, маневров, участниками которых были как офицеры, так и солдаты. Все это он часто сдабривал иронично-шутливым взглядом на изображаемое. Можно упрекать Николая I в насаждении им собственных вкусов в живописи, но то, что делал Федотов, вызывало у монарха одобрение и желание поддержать начинания молодого тогда офицера-художника. Федотовские листы, по большей части небольшого формата, населены многочисленными персонажами, многословны и повествовательны, полны юмора и живого чувства свидетеля происходящего. 

При их рассмотрении воскресают в памяти слова автора, комментировавшего на выставках картину «Сватовство майора»: 

Честные господа, 
Пожалуйте сюда! 
Милости просим, 
Денег не спросим: 
Даром смотри, 
Только хорошенько очки протри. 

Предлагаем «протереть очки» и сегодняшнему зрителю, интересующемуся историей красносельских лагерей. Напомним, что на федотовских листах представлены реально жившие люди, в их реально имевших место быть взаимоотношениях. Как отмечали современники, портреты изображенных однополчан, а у Федотова они составляли целый альбом, отличались большим сходством. Если внимательно рассмотреть все сделанное Федотовым за время службы в лейб-гвардии, то можно утверждать, что десять лет он был прилежным хроникером родного полка. 

3 января 1834 года в чине прапорщика восемнадцатилетний П. А. Федотов прибыл в лейб-гвардии Финляндский полк, расположенный в своих казармах на Васильевском острове. С того года и до отставки, как свидетельствует сохранившийся формулярный список, он вместе с полком в летний период пребывал в Красносельском лагере. Напомним кратко историю его становления. Эти сведения почерпнуты из «Военной энциклопедии», брошюр военных медиков и историков О. Гейфельдинга и С. Унтербрунера, из полковой истории С. Гулевича, а также из других изданий1. 

14 июля 1765 года в районе Красного Села впервые были собраны войска для маневров. До 1830 года гвардия участвовала в маневрах в течение одного месяца, но с 1831 года этот срок составлял шесть недель2, к 40-м годам — два месяца в июне-июле, в дальнейшем лагерные сборы длились все лето. С 1833 года Финляндский полк располагался в Большом лагере, где его соседями были Московский, Гренадерский, Павловский и другие пехотные полки 2-й гвардейской пехотной дивизии, а также роты гвардейской пешей артиллерии и военно-учебные заведения на правом фланге. Местность вокруг представляла собой живописные картины, где низины перемежались с возвышенностями, поросшими многочисленными садами, рощами, лесами. 

На таком же фоне, разработанном легко и обобщенно, представил Федотов на акварельном листе «В лагере на передней линейке. Групповой портрет офицеров Финляндского полка» вечернюю сцену отдыха офицеров3. Передний план он занял изображением беседующих офицеров, расположившихся на диване, сооруженном из дерна. Среди однополчан автора здесь присутствуют Э. К. Шульц, Е. Е. Иордан, князь Р. И. Андронников, барон П. Е. Тизенгаузен. Их портреты, как это было свойственно художнику, тщательно прописаны, отличались большим сходством и легко узнавались современниками, о чем свидетельствовали все, кто был знаком с творчеством Федотова. Кроме умения передать сходство, без труда прослеживается еще одна свойственная мастеру черта - любовь и внимание к деталям бытового характера, которые становятся «говорящими». Так, Иордан и Тизенгаузен одеты в домашние халаты, видимо, они являлись хозяевами палатки4, которая изображена слева от сидящих. Известно, что до появления бараков офицеры жили в них по двое. За спинами беседующих тянется линия других офицерских палаток, около которых стоят беседующие князь И. Ф. Орбелиани и П. А. Шмидт. 

Тема дружеского общения, совместного отдыха прослеживается и в акварели «Семья генерал-майора А. С. Вяткина среди офицеров лейб-гвардии Финляндского полка в Красносельском лагере в 1840-м году». Действие происходит, как видно, в послеобеденное время, когда офицеры покинули столовую5, расположенную на втором плане и представляющую собой большую палатку с окнами. Командир полка изображен в центре облокотившимся на спинку кресла, в котором сидят его жена и дочь. Вместе с другими офицерами они рассматривают работы Федотова. Присутствие в лагере женщин не было необычным. Семьи женатых офицеров зачастую располагались на дачах по соседству (в Красном Селе или окрестных деревеньках), так же как и семьи женатых солдат, но, естественно, с разницей в бытовых условиях. Эта акварель обилием реальных персонажей (здесь изображены офицеры Угрюмов, Федоров, Кинович, Греч, Розе, Макуаер), многочисленных живых сценок и обилием деталей характерна для Федотова. Он изображен здесь же, демонстрирующим дамам и товарищам свои работы. Талант Федотова, посещавшего с согласия командира в свободное время классы рисования в Академии художеств, однополчане одобряли и ценили, часто служили моделями для его сюжетов. П. С. Лебедев, соученик Федотова по кадетскому корпусу, вспоминал, что командир полка генерал-майор М. А. Офросимов (1833-1839) «на время лагеря 1839 года, отделил барак, где он поселился с своими слепками и рисунками»6. 

До 1918 года многочисленные произведения Федотова хранились в полку (с 1904 года в организованном там Историческом музее), откуда их доставили в Русский музей. 

В упомянутых акварелях нашли отражение те моменты лагерной жизни, когда полк, прибывший из Петербурга, успел основательно организовать свою деятельность, то есть обустроить пекарню, баню, поставить палатки и нары в них, подготовить площадки для занятий. По завершении хозяйственных хлопот в лагере начинали ротные, батальонные и полковые ученья. У ротных командиров, должность, которую исполнял тогда и Федотов, свободного времени было мало. Оно поглощалось занятиями с солдатами. Требования к качеству и внешней стороне исполнения приемов (шага, построений, ружейных приемов, хождения в строю) были невероятно высоки и диктовались жесткими требованиями командира Гвардейского корпуса великого князя Михаила Павловича (1831-1844) - брата императора. Тем не менее друг Федотова А. Дружинин писал: «Службою Павел Андреевич занимался старательно, хотя без особенной горячности. Зоркий глаз -начало успехов в военном деле - был ему лучшей помощью, давая возможность не только держать свою роту в великом порядке, но даже находить артистическую приятность в занятиях довольно утомительных для будущего художника»7. Как свидетельствует формулярный список, старательность Федотова была вознаграждена, ежегодно он «удостоился получать в числе прочих высочайшее благоволение за смотры маневры и ученья» в Красном Селе8. Однако заслужить поощрения было непросто. 

Мелочная придирчивость, которой был известен командующий, вынуждала с такой же придирчивостью командиров любого ранга относиться к своим подчиненным. Живописной иллюстрацией этого из лагерной повседневности служит хрестоматийно известная акварель «Брань под Красным» (Государственная Третьяковская галерея (ГТГ). 1840? Бумага, акварель. 19,8 х 15,9). 

Акварель «Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка вел. кн. Михаила Павловича 8-го июля 1837 года» вызывает положительные эмоции и насыщена мажорным настроением9. Ее сюжет раскрыт полностью в названии. Великий князь буквально за пару дней до 8 июля прибыл из-за границы и сразу по возвращении отправился к подчиненным в Красное Село. Встреча произошла, видимо, ближе к вечеру недалеко от линии солдатских палаток. Среди персонажей, включенных в композицию, впервые столь многолюдную у художника, достаточно сдержанными представлены офицеры Финляндского полка и восторженными солдаты, в неподдельном ликовании подбрасывающие шапки, приветствуя тем Михаила Павловича. Федотов был участником и свидетелем сцены, о чем вспоминал: «...сюжет славный задел на первом порыве художника, и он его с терпением выполнил в лицах»10. 

Эти же лица на следующем этапе лагерного плана должны были продемонстрировать результаты летней учебы: с конца июня в красносельских лагерях начинались на Военном поле дивизионные двенадцатирядные, а потом линейные учения (в полном числе рядов), «с порохом и артиллериею», то есть со стрельбой холостыми зарядами. На них обычно присутствовал Михаил Павлович. Его изображения, по воспоминаниям современников, всегда удавались Федотову. Это подтверждают и несколько небольших портретов из собрания отдела рисунка и акварели Русского музея, и шарж из коллекции Государственной Третьяковской галереи «Дивизионное учение с порохом в присутствии шефа лейб-гвардии Финляндского полка вел. кн. Михаила Павловича» (ГТГ, 1840-1841. 22х 15,2). Эта акварель не была закончена художником. В величественной позе полководца, с шарфом на шее, напоминающим лавровый венок, предстает перед зрителем легко узнаваемый командующий гвардейским корпусом, в подзорную трубу наблюдающий за учением. Но пафосная, гротескная поза героя первого плана не вполне соответствует действию второго: запросто чаевничающие у палаток и одетые по-домашнему офицеры, занятая «амурными» делами парочка крестьян безразличны к тому, что так важно главному персонажу - не упасть лицом в грязь перед императором на предстоящих больших маневрах. 

Члены императорской фамилии постоянно посещали войска, расположенные в лагере. Они останавливались в своих дворцах, построенных в «Царском саду» Коломенской слободы Красного Села, откуда в любой момент могли отправиться по полкам с объездом, объявить смотр, учения или маневры. Как отмечал историограф полка С. А. Гулевич, во время маневров Николай I нередко ночевал в палатках с гвардейцами. В конце лагерного периода обычно царем производилась общая тревога, когда все полки, демонстрируя ловкость и быстроту действий, мчались наперегонки к общему месту сбора. Этот сбор означал приближение завершающих сезон больших маневров. О них объявлялось накануне, когда участники узнавали сроки проведения, длительность, задачи. Обычно маневры длились 24 дня. В 1842 году Федотов в составе Финляндского полка участвовал в длительном семидневном маневре. Было выдано на шесть дней печеного хлеба и крупы, холостых патронов солдатам по 100 штук. Батальонным командирам предписано составить по окончании краткое описание действий «с обозначением частей войск и лиц с особенною удовлетворительностью исполнивших возлагаемые на них поручения»11. Картины красносельских маневров с эпизодами и сценами походной жизни, выполненные в форме акварельных очерков, занимают значительное место в ряду батальных сюжетов Федотова. В них проявились все черты творческой индивидуальности автора, своеобразного, наблюдательного и остроумного мастера. Рисунки и акварели, тематически связанные с маршами, бросками войск, известны по репродукциям. Например, «Переход егерей вброд через реку на маневрах». Егеря или солдаты Финляндского полка, который относили к легкой пехоте, перебираются через реку. Федотов на небольшом пространстве листа развернул один из эпизодов маневра, обращая внимание на преодолеваемые военными трудности и занимательные детали военного быта, на рядовых солдат, представленных разнообразно и по-человечески тепло, а не штампованно красиво, как у А. Гебенса или А. Ладюрнера. Эта сепия очень характерна для Федотова, подобные военные композиции отсутствуют у других баталистов. Художник трактует сцену перехода через реку без героизации, а с долей юмора, иронии и доброго подтрунивания над своими героями. Федотов, пройдя на своем опыте все трудности служения Отечеству николаевской эпохи, знал суть того, что изображал. При рассматривании этого сюжета, распадающегося на множество эпизодов, всплывают из глубин памяти слова «Солдатской песни», написанной Федотовым в 1841 году, которую пели в полку. Скорее всего, ее пел со своей ротой и автор, обладавший красивым голосом: 

Ну-тка, братцы егеря, 
Рать любимая царя, 
Попоем, попоем. 
То ли дело, то ли дело, 
то ли дело егеря, егеря, егеря... 
Тяжелы и гренадеры, 
Мы ж на разные манеры, 
Где ползком, 
Где прыжком, 
То ли дело, то ли дело, 
то ли дело егеря, егеря, егеря. 

В том же ключе исполнена акварель «Солдаты в походе, пьющие из ушата воду» (ГРМ, 1835. Бумага, акварель, тушь. 18,5х14,3). Пейзаж почти не увлекает художника, хотя без труда определяется эскизно взятый красносельский вид и цепь передвигающихся на дальнем плане войск. А вот два немолодых егеря, помещенные у колодца на холме, как на пьедестале, даны живо и непосредственно, с интересными для сегодняшнего дня деталями обмундирования. Есть предположение, что этот небольшой сюжет происходит все же не из собрания великого князя Владимира Александровича12, а из альбома, который упоминает хранитель музея Финляндского полка Гулевич, поднесенного великому князю Михаилу Павловичу. Туда входили и такие листы с сюжетами из лагерной жизни, как, например: «Аудитор л.-гв. Финляндского полка», «Офицеры л.-гв. Финляндского полка» (ныне - «На передней линейке») - обе в ГРМ. 

Не вдаваясь в вопросы взаимоотношений царской семьи и художника, отметим, что все же благодаря поддержке императора Николая I Федотов решился в чине штабс-капитана гвардии уйти в отставку. Но перед тем он сделал две акварели по заказу командующего 2-й Гвардейской пехотной дивизией наследника цесаревича (Александра II), приближающиеся по живописности к картинам. Это были листы «Бивуак лейб-гвардии Павловского полка (Отдых на походе). (ГРМ, 1843. Бумага на картоне, акварель, лак. 30х 34,3) и «Бивуак лейб-гвардии Гренадерского полка (Установка офицерской палатки)» (ГРМ, 1843. Бумага на картоне, акварель, белила. 30,3х35). Федотов писал: «Обе удостоились похвал его высочества и щедрой награды.». Павловский и Гренадерский полки стояли в Главном лагере рядом с финляндцами. Представленные «в лицах» гвардейцы были знакомы художнику, так же как и бивуачная жизнь. Но он много работал над этими композициями в поисках нужных решений построения и компоновки разных элементов, отборе и расстановке деталей и персонажей. Многочисленные подготовительные зарисовки к этим акварелям - свидетельство его поисков. Эти две «бивуачные» акварели, поднесенные будущему государю Александру II, имеют все качества художественных произведений и в то же время характер документа из жизни красносельского лагеря. Сюжеты их настолько повествовательны и легко читаемы, что почти не нуждаются в комментариях. 

Безусловно, рассмотренными листами не ограничивается круг федотовских работ из жизни Красного Села. Список можно продолжить такими рисунками, как «Иностранные военные агенты на смотру», «Экзекутор лейб-гвардии Финляндского полка», «Из военной жизни в лагере» и другими. Но даже названные рисунки и акварели говорят о том, что Красное Село в лице Федотова имеет своего живописного летописца. 

1 Гейфелдер О. Красносельский и Шалонский лагерь в военно-медицинском отношении. СПб., 1868. Как писал автор: «...но даже не полный очерк о начале и об образовании лагеря стоил мне больших трудов по неимению никаких сведений и описаний об этом лагере в военном и санитарном отношении» (с. 9). Большинство сведений, заимствованных современными авторами, восходят к этой брошюре. 
Унтербергер С. Ф. Красносельский лагерь в военно-медицинском отношении. СПб., 1910; Военная энциклопедия. СПб., 1914. Т. 13. С. 258-261; Гулевич С. А. История лейб-гвардии Финляндского полка 1806-1906. СПб., 1906. Ч. 2. 
2 Гулевич С. А. Указ. соч. С. 202. 
3 Свободным было время после обеда с 12 до 17 и после ужина с 19 до 20 часов, а также в воскресные дни. 
4 Палатки для солдат и офицеров были разные. Солдатские палатки изготавливали в одно полотно из холста и предназначались на 12-15 человек; офицерские - в три полотна (тик, холст, использовали и клеенку) на одного-двух человек. Солдатские палатки составляли 1-й пояс лагеря, а офицерские 2-й. Строились и деревянные бараки, в которые позже перешли все офицеры. 
5 Столовую офицеры содержали на свои деньги. Здесь же устраивали комнату отдыха, библиотеку из привезенных из города книг. 
6 Лещинский Я. Д. Павел Андреевич Федотов. Художник и поэт. М.; Л., 1946. С. 204. 
7 Там же. С. 187-188. 
8 Там же. С. 240. 
9 За нее автор получил бриллиантовый перстень от Николая и предложение об отставке для совершенствования в художествах. Прежде чем художник пошел на этот шаг, прошло несколько лет. 
10 Лещинский Я. Д. Указ. соч. С. 99. 
11 Гулевич С. А. Указ. соч. С. 205. 
12 Государственный Русский музей. Государственная Третьяковская галерея. Павел Федотов. Каталог / Ред. и авт. вступ. ст. М. Н. Шумова. СПб., 1993. Кат. 45. 

Автор: Малашевская Л.А. 

Источник: http://krasnosel.info/books/history_spb_18.pdf