До настоящего времени Красному Селу как историческому поселению уделялось недостаточно внимания, хотя упоминания о нем встречаются в петровском «Журнале, или поденной записке» еще в начале XVIII века, когда земли под Петербургом, освобожденные от шведов, Петр I начал раздавать своим приближенным. В 1710 году он избрал здесь место для усадьбы своей жены Екатерины Алексеевны. 
С вершины холма, на котором располагалась усадьба, открывался великолепный вид на живописную луговую долину, по одну ее сторону протекала речка Лига, она же Лиговка, или Дудергофка, а на горизонте высились покрытые лесом Дудергофские высоты и Воронья гора. 
Активное освоение красносельских ландшафтов началось во второй половине XVIII века, когда эта местность стала использоваться для войсковых маневров. Превращение Красного Села в начале XIX века в постоянное место летних лагерных сборов гвардейских войск окончательно определило его дальнейшую судьбу. А. П. Верландер писал в 1883 году: «Красное Село... в последнее время представляет уже одну из красивейших окрестностей Петербурга, как редкая картина гармонического сочетания и сельского, и военного быта»[1]. 
Знакомясь сегодня с ландшафтами Красного Села, невольно отмечаешь, что их система уже сложилась. В первую очередь ее характеризует уникальный рельеф местности, а видовые точки будто давно уже найдены. На определенных участках расположены «зеленые кулисы» и ландшафтные группы, сформированы открытые пространства, но все подернуто мощной патиной времени, сквозь которую проступает сама история. 
Шведские планы [2] XVII века свидетельствуют, что на территории нынешнего Красного Села находилась Дудергофская кирха, рядом с которой располагался пасторат (дом пастора с садом), севернее кирхи находились сады капеллана и его дом, а все остальное пространство было занято полями. 
На северной стороне глубокого оврага на самой бровке природной террасы возвышался старый редут в виде пятиугольника, окруженный рвом с бруствером, его острый угол обращен к югу, в сторону оврага. 
Как показало совмещение плана 1667 года с более поздним XIX века [3], с известной долей допущения можно считать, что пасторский сад был разбит на месте будущего Дворцового. 
Сведения о формировании ландшафтов и создании садов в Красном Селе в XVIII веке на сегодняшний день достаточно скудные. Однозначно можно говорить лишь о богатых природных условиях, о чем свидетельствуют постоянно проводившиеся в первой половине XVIII века в «Красносельских местах» ботанические изыскания [4]. 
В 1722 году в Красное Село были посланы садовники и солдаты для «копания» деревьев [5]. 
А. И. Богданов в своем известном описании Санкт-Петербурга сообщает о дворце с садом в Красном Селе [6]. В остальном эти упоминания встречаются в изданиях конца XIX — начала XX века, часто не подкрепленные какими-либо документами. 
Так, в «Историческом вестнике» за 1913 год сообщается, что Григорий Потемкин, которому Екатерина II подарила земли, прилегающие к красносельской бумажной фабрике, «на южном склоне Красносельской возвышенности, где прежде был дворец Петра и где теперь расположен военный госпиталь, разбил парк, липы которого сохранились и поныне» [7]. В работе «Внутренний путь русского государства» говорится, что «упоминаются в документах еще дворцовые сады, находившиеся также в окрестностях Санкт-Петербурга, таковы: сады Кронштадтские, Екатерингофский, Красносельский, Дудоровский, Шунгуровский и Лиговский. Но об этих садах известно только, что они отдавались на лето 1740 и 1741 годов на откуп от Петербургской Дворцовой конторы и все благоустройство и садоводство в них велось не казенным способом» [8]. Установить, где точно на территории Красного Села находились сады в XVIII веке, — это задача дальнейшего исследования. 
Чтобы проследить историю формирования культурных ландшафтов Красного Села за период XIX — начала XX века, обратимся к планам города за это время. 
План 1842 года дает представление о структуре Красного Села. Город делился на три слободы: первая — ближе к Петербургу — Павловская, вторая слобода Братошинская и третья слобода, граничащая с военным полем, Коломенская. 
Павловская слобода наименее интересна в ландшафтном отношении. Рельеф здесь выражен довольно слабо, несколько ручьев стекают по восточному склону возвышенности в сторону Дудергофки. Большой овраг делит ее на две неравные части — северную и южную. Ландшафт этой части Красного Села определяется открытыми пространствами сенокосов по берегу Дудергофки и частными огородами, перемежающимися небольшими фруктовыми садами вдоль Санкт-Петербургской улицы. 
В 1841 году был утвержден план застройки Павловской слободы, который предусматривал в северной ее части разведение садов, а в южной — развитие промышленности. Это объяснялось тем, что южная была более низменной и не годилась для садоводства. Вдоль улиц на территории слободы устраиваются аллеи. 
Братошинская слобода несколько меньше Павловской по площади, но имеет те же ландшафтные характеристики. В центре слободы по очень глубокому оврагу протекает ручей. От места пересечения оврага и бровки природной террасы открываются далекие панорамы на Дудергоф и военное поле. Вдоль улиц здесь также были устроены аллеи. Между слободской застройкой и рекой уже нет полностью открытых луговых пространств, как в Павловской слободе, а раскиданы отдельные группы деревьев. 
На берегу Дудергофки в начале XIX века располагалась Ленточная, а позднее Фаянсовая фабрика с садом. Достаточное представление о нем дают планы 1830-х годов. Границы сада четко не фиксировались. С востока он ограничивался речкой, с севера — дорогой, с юга — фабричными зданиями, а с запада — небольшим холмом. 
Планировка была совершенно не развита: практически только одна дорожка, которая делала извилистую петлю по мягкому рельефу местности между группами деревьев. Основной массив насаждений отделялся от двора фабрики ручьем, стекающим из прямоугольного пруда в речку. 
Коломенская слобода наиболее интересная в Красном Селе. В разных своих частях она имеет особенности в организации ландшафта. К западу от Санкт-Петербургской улицы Коломенская слобода напоминает по своему характеру как Павловскую, так и Братошинскую, но зато ее восточная часть совершенно уникальна. Здесь сам природный ландшафт создает эмоциональный подъем. Луговая долина реки Дудергофки расширяется, давая простор огромным водным зеркалам озер. Замыкают эту панораму Дудергофские высоты. 
Центральное место в Коломенской слободе и в ансамбле всего Красного Села занимает Дворцовый сад, расположенный на главной улице города — Санкт-Петербургской, у пересечения дорог на Царское Село и Гатчину. 
В марте 1828 года утверждается проект ропшинского садового мастера Грея[9], которому поручалось устроить Дворцовый сад по своему плану. Вероятно, существовало несколько проектов, так как в документах об устройстве сада есть приписка: «Исполнить, но объявить о сем не архитектору Минеласу, а Ропшинскому садовому мастеру Грею, которого последний план утвержден» [10] . 
Что же представлял собой план Грея? Это был проект большого пейзажного парка, расположенного на двух природных террасах, с несколькими водоемами различных конфигурации и размера, с развитой дорожной сетью (причем выделялись «ездовые» дороги и «пешие») и обширными открытыми полянами с группами деревьев. Проект предусматривал поэтапное строительство Дворцового сада. Первоначально планировалось устроить только его верхнюю часть, которая объединяла дворцы императора и великого князя и от Петербургской улицы (ныне пр. Ленина) простиралась на восток, включая бровку верхней природной террасы; предполагалось использовать «для засаживания Госпитальной стороны и вниз ко двору и кругом заборов разных дерев: берез, тополей, лип, ясеней, дубов и прочего... кустарников разных растений из Таврического сада сколько нужно будет» [11]. На нижней террасе «непременно нужно из находящегося тут болота вырыть пруд, из которого земля употребится в навалку и планировку низких мест и будет стоить до 1500 р. А ежели оное болото засыпать и сделать по плану ровное сухое место и с возвышением как должно, чтобы не останавливалась дождевая и весенняя вода, то потребно земли до 1000 куб. саж. и будет стоить 17 000 руб.» [12]. Кроме того, планировалось устройство пеших дорожек и площадок, газонов и клумб. В дальнейшем предполагалось расширить Дворцовый сад, в соответствии с планом, «вновь прожектированным соединенным двум Дворцовым садам в Кросном Селе» до дороги на Дудергоф и берега Безымянного озера на востоке, до земель госпиталя на западе и до границ Красного Села на юге. В этот ансамбль органически включались родники, расположенные у подошвы верхней террасы, «ключевой пруд» у госпиталя и рядовые по садки деревьев у Безымянного озера на месте, позднее отведенном под Театральный сад. Выезд из сада планировался на нижней террасе у развилки дорог на Царское Село и Дудергоф. 
Следует обратить внимание на экспликацию плана Грея, где под номером 3 можно прочитать: «Соединяющиеся сады под лит. А и В» [13] , где литера А соответствует верхнему саду у дворцов, а вот литера В фиксирует не известный нам сад на склоне террасы, расположенный ниже будущего госпиталя. Он включал ключевой пруд и продолжался на нижней террасе обширным открытым пространством, обсаженным деревьями. Причем на более позднем плане Красного Села 1832 года за ключевым прудом условно показаны группы деревьев и фрагменты рядовых посадок в виде двух неполных букв «П», обращенных в сторону пруда, которые могут быть (позволим себе сделать такое предположение) остатками старых боскетов. 
А теперь вернемся к нижней террасе, где на плане Грея изображены ряды крупномерных деревьев в виде аллей, существовавшие в натуре. Это подтверждается их графическим изображением (подчеркнуты размер деревьев и шаг посадки) на планах Красного Села, датированных годами с 1832 по 1858, и архивными документами. В 1846 году «Государь Император, уезжая из Красного Села... высочайше повелеть соизволил... в согласность желания Государыни Императрицы благоугодно сохранить в прежнем виде березовые аллеи, ведущие от летнего военного госпиталя к купальням и по другим направлениям, как то было при г-же Полторацкой, равно как и аллею, идущую вдоль вновь строящихся 14-ти дачь в фабрикантской слободе, и… для сохранения сей древности, на месте упалых деревьев посадить новые», что и выполнили в октябре того же года [14]. 
Отвлеченно подобное решение пространства не представляло ничего необычного при устройстве садов в XVIII—XIX веках, притом что это мог быть как плодовый сад или огород, так и увеселительный. Но для Красного Села, нам кажется, эта композиция, если считать ее остатками огорода или плодового сада, слишком масштабна. Архивные же документы, в которых упоминается эта территория, достаточно противоречивы и требуют дальнейшего исследования. 
Так, на плане 1817 года часть этого участка занимает территория дачи Хлебникова, на которой сада или аллей не обозначено. Ему же принадлежала и бумажная фабрика у Безымянного озера, которой в начале 40-х годов XIX века владела его дочь А. П. Полторацкая. На планах этого же периода по границам дачи Хлебникова показаны ряды деревьев [15]. Полторацкая же как владелица этого участка здесь не фигурирует. Таким образом, когда император в 1846 году называл аллею «сей древностью», он не мог охарактеризовать так молодые деревья, если допустить, что они были посажены при Полторацкой. Напрашивается вывод, что они появились раньше, а Полторацкая только ухаживала за ними. 
При строительстве на этом месте Красносельского театра в 1850 году территория представляла собой «сенокосную землю» [16], при этом испрашивалось разрешение на уборку старых «березовых деревьев», которые мешали строительству, и на пересадку годных в клумбы [17] . 
Здесь необходимо высказать некоторые предположения. Кроме упомянутых ранее публикаций конца XIX века, сведения о садах на территории Красного Села XVIII столетия содержатся и в архивных источниках XIX века. В деле «Об устройстве сада при Красносельских дворцах» за март 1828 года читаем: «...Фруктовые деревья и прочие растения, имеющиеся в старом саду, надлежит... по сношению о сем с архитектором Дильдиным — пересадить во вновь прожектированном» [18]. В августе того же года от ропшинского крестьянина Матвея Осипова поступает счет за использование поденных лошадей для привоза деревьев из двух казенных садов [19] . В 1829 году в октябре садовый мастер Грей просит позволения выкопать «из трех красносельских садов в добавок к показанным по смете 200 липовым деревьям для посадки около дворцов еще сколько потребно будет» [20] . Таким образом, с известной долей допущения можно говорить о существовании на территории Красного Села в первой четверти XIX века (до создания Дворцового сада) нескольких садов, один из которых, возможно, располагался на западном берегу Безымянного озера. 
План садового мастера Грея не был осуществлен полностью. Высочайше утвердили «произвести в 1828 году Верхнюю часть, а остальную к низу в 1829 году» [21] . Под верхней частью подразумевалась территория, непосредственно примыкающая к дворцам. 
Недостатком средств можно, видимо, объяснить то, что сад не только не был сделан по большому плану, но и не получил завершения по малому в 1829 году, как намечалось. В 1828 году были произведены посадки деревьев: дуба, липы, ясеня, березы, рябины, а также сирени, жасмина и жимолости каприфоли, а в 1829 году сделаны пешеходные дорожки и планировка площадок, подземные трубы и лестницы [22]. Из ропшинского сада были доставлены разных сортов цветы в горшках: мальва, левкой, далия, и уже в августе Грей сообщает в своем рапорте, что «ныне работы оканчиваются более половины» [23]. Летом 1830 года ему поручили сделать в саду цветники, а в декабре того же года он возвращает план части красносельского Дворцового сада в Департамент уделов по окончании его устройства [24]. 
Представление о Дворцовом саде после завершения работ дает план Красного Села 1832 года, который несколько отличается от проекта 1828 года. Первоначально Грей предполагал построить композицию сада на сочетании закрытых и открытых пространств, одно из которых в виде обширной поляны располагалось у северной границы на верхней террасе, а два других в виде большого пруда и поляны у восточной границы — на нижней. Дорожки были запроектированы по всей территории. На плане же 1832 года мы видим, что, сохранив пейзажный характер сада, устроили в нем только две поляны и обе на верхней террасе в северной и южной ее частях. По периметру полян были сделаны цветочные клумбы и высажены отдельные группы деревьев, на южной — одна, а на северной — четыре. Пруд к этому времени так и не вырыли, обозначен лишь ручей, воды которого должны были наполнить его. Болото, показанное на плане Грея 1828 года, засыпали. Садовые дорожки устроили только на верхней террасе, самую восточную проложили по ее склону. По всему периметру сада устроили забор, а также пограничную канаву, за исключением западной стороны. 
С течением времени в Дворцовом саду появились различные сооружения, при этом места под застройку выбирали с учетом визуальных связей с окружающим ландшафтом. Это прослеживается на плане 1836 года, где от вновь строящегося дворца для наследника показано направление на Дудергоф- скую гору. Об этом же свидетельствуют и документы 1847 года, уже в связи со строительством дворца для императора. Садовому мастеру, наблюдавшему каждое лето за растениями в Дворцовом саду, было приказано вокруг дворца «расположить в натуре клумбы... и... засадить к лагерю мелкими растениями и цветами, дабы не загораживать вида на лагерь, а с задней стороны кустарниками покрупнее, сверх сего устроить вдоль и обсадить неширокую дорожку к дворцовой кухне». Все работы выполнили хозяйственным способом под наблюдением архитектора Мейера. Спустя несколько лет, в 1869 году по приказу императора вновь подрезают верхушки деревьев в саду, «чтобы открыть вид на лагери с балкону» [26]. 
Цветы для Красносельских дворцовых садов ежегодно отпускались из Стрельнинских оранжерей, а также из Михайловской дачи и Ропши. 
В связи со смертью садового мастера Грея в 1840 году надзор за красносельским Дворцовым садом осуществлял садовник Михайловской дачи Фрост, а с 1858 года — ропшинский садовник Геккель [27]. 
К середине XIX века на нижней террасе парка делают питомник, а к началу 70-х годов пруд, задуманный еще Греем. Примерно в это же время у дворцов на верхней террасе устраивают четыре фонтана. Самый поздний из обнаруженных планов Дворцового сада датирован 1894 годом. И хотя главными на нем являются здания, все же можно сделать выводы и о состоянии сада [28]. По сравнению с первоначальным замыслом садового мастер Грея к концу XIX века он приобрел крайне невыразительный характер. Планировка была очень сильно измельчена, а количество зданий и вспомогательных служб увеличилось настолько, что пространство сада местами стало восприниматься как внутриквартальное озеленение. 
К границе Дворцового сада на севере примыкал участок военного госпиталя, выходивший на Петербургскую улицу озелененным курдонером с традиционным подъездом. Позади госпиталя имелся «сад для прогулки выздоравливающих и впереди бульвар, обсаженный липками, который, соединяясь с госпиталем газоном и устроенными на оном клумбами с кустарниками, поддерживает свежесть воздуха в больничных палатах» [29]. Севернее военного госпиталя, на другой стороне дороги на Царское Село, находилась Красносельская церковь, вокруг которой к середине XIX века устраивается небольшой 
регулярный сад. 
Непосредственно к территории церкви примыкал дом посланников с пейзажным садом, а напротив него на западной стороне Санкт-Петербургской улицы размещалось удельное училище с обширным садом. Он включал восточную парадную часть с регулярной планировкой в виде системы аллей, разбивающих территорию на разновеликие прямоугольные участки; на двух аллеях были устроены цветники или фонтаны. Западная часть сада, более удаленная от здания, имела, вероятно, утилитарное назначение (фруктовые сады, огороды и т. п.) и разделялась рядами деревьев. 
К 1874 году весь участок был перепланирован под новые нужды, и на этом месте возникли небольшие сады со свободной планировкой. 
На углу Высоцкой и Санкт-Петербургской улиц, напротив военного госпиталя, располагался удельный госпиталь, за которым был пустырь. В связи с этим испрашивается соизволение на устройство садика для больных, так как «от тонкой пыли, поднимаемой всечастно проходимыми войсками на военное поле, не удерживаемой деревьями... положение больных сделается еще худшим» [30]. 
В 1850 году у другого удельного госпиталя, расположенного на углу Никольской улицы и Дворцовой, также устраивается сад для больных на остатки от госпитальной суммы. Разрешено его было разбить вдоль Никольской улицы между госпиталем и манежем. Спешность проведения работ управляющий красносельской Удельной конторой полковник Зубинский мотивировал в рапорте от 12 октября 1850 года следующим: «Я поторопился потому собственно, чтобы к будущей весне больные Госпиталя могли уже пользоваться им, и тем еще более, что медленное и неполное развитие его разом было бы неприятным для глаз — в особенности, ежели бы Удельный Госпиталь был удостоен посещением кем-либо из высочайших особ в лагерное время будущего 1851 года» [31]. Для устройства сада привезли до 300 возов чернозема и купили до 300 штук разных деревьев и кустов [32]. 
В течение XIX века большая часть обширной /территории южнее Дворцового сада и до оврага была занята огородами и частично посадками фруктовых деревьев. На северной стороне оврага еще сохранился бывший шведский редут в виде оплывшего вала. От пятиугольного земляного укрепления XVII века к этому времени остались только три угла, а часть вала, обращенная к оврагу, исчезла. Непосредственно через его территорию проходила дорога, соединяющая Санкт-Петербургскую улицу с Безымянным озером и Дворцовым парком. 
С вела редута открываются великолепные панорамы Красного Села и окрестностей. Пространство верхней террасы продолжается воздушными перспективами над озерами и обтекает на горизонте Дудергофские горы. 
На южной стороне оврага напротив редута к началу 40-х годов XIX века у границы с военным полем устраивается на месте огородов военный госпиталь. К востоку от него располагался сад с фрагментами аллейных посадок и ключевым прудом неправильной формы, над которым был еще один меньшего размера в виде линзы, и третий узкий прямоугольный находился на бровке верхней террасы с востока от больничных корпусов. В 1864 году был утвержден новый проект госпиталя, по которому предполагалось устроить регулярный сад перед его западным фасадом. Вероятно, проект давал только принципиальное решение, так как показанные в нем боскеты с рощами в Госпитальном дворе явно не соответствуют масштабу данной территории. 
Характерной особенностью Красного Села были аллеи. Устраивались они во исполнение высочайшей воли по утвержденному плану [33]. Первую из них против Императорских дворцов садовый мастер Грей начал прокладывать в 1829 году [34]. В марте 1840 года высочайше утверждается план на устройство бульваров в Коломенской и Братошинской слободах по Санкт-Петербургской улице с заменой березовых деревьев на липовые и кленовые [35]. Эти работы продолжались до 1860-х годов. 
Аллеи Красного Села — это своеобразная система зеленых связей, сложившихся во второй половине XIX века, которые объединяли сильно растянутую с севера на юг городскую структуру в единое целое. Они не только улучшали санитарное состояние города, но и в значительной степени выполняли эстетическую функцию, закрывая выходившие на Санкт-Петербургскую улицу многочисленные крестьянские огороды. 
В Коломенской слободе в XIX веке между военным госпиталем и Безымянным озером устроили театр и при нём сад. На планах начала 40-х годов XIX века на месте будущего сада показано обширное поле, пересекаемое несколькими ручьями, впадающими в Безымянное озеро, и оформленное рядовыми посадками деревьев. 
В конце 1850 года по высочайшему соизволению приступили к постройке «летнего деревянного театра на правой стороне нового шоссе, ведущего из Красного Села мимо бумажной фабрики к бывшему селению фабрикантов, противу сада Штабных ванн. Департамент Уделов.., разрешил... отпустить из ближайших к Красному Селу дач до пяти тысяч молодых I деревьев, преимущественно дубу и клену, если таковой имеется в дачах» [36]. Наблюдение за устройством театра поручили полковнику Н. П. Синельникову, а строительство взял на себя местный губернский инженер-архитектор Сычев. Так как при устройстве театра предполагалось и разведение сада, то в конце года испросили дозволения «ныне же приступить к планировке сего места, если погода будет благоприятствовать, с употреблением имеющихся на том месте нескольких старых деревьев в пользу сада», а кусты и цветы для него отпускались из Таврического сада и Елагиноостровских оранжерей [37]. Молодые деревья клена и дуба предполагали взять из школы при Лесном институте [38]. 
Постепенно театр обрастал разными постройками и, как писал в 1857 году генерал-адъютант отдельного Гвардейского корпуса граф Э. Т. Баранов, «небольшой садик для гуляния... сделался ныне весьма тесным» [39]. В связи с этим появилась идея присоединить к театральному саду прилегающий участок сенокосной земли, принадлежащий крестьянам Коломенской и Братошинской слобод. По своему положению между лагерями, театром и Красным Селом «участок этот ничем не занят и не приносит никакой пользы, по невозможности употребить оный под посевы, произрастающая на этом участке трава... от ходьбы людей почти вся вытаптывается» [40]. 
Для разведения садика требовалось до десяти тысяч молодых деревьев: клена, дуба, рябины, березы и других, которые предполагалось отпустить штабу из Коеровской заказной рощи близ Красного Села или из Ковшевской лесной дачи[41]. Осенью 1857 года дано было высочайшее повеление на отвод земли и об отпуске безденежно молодых деревьев из удельных лесных дач. В 1868 году по ходатайству великого князя Николая Николаевича старшего был построен новый театр и расчищен парк, произведены новые посадки [42]. 
Центром всей регулярной композиции первоначального сада являлся театр, к восточному фасаду которого от сооруженных на Безымянном озере купален и павильонов вела прямая аллея, продолжающаяся и за западным фасадом здания, и подъездная дорога, образующая большой овал. Внутри овала — несколько кольцевых прогулочных дорожек, симметричных относительно центральной аллеи и разделенных шоссе, идущим из Красного Села. В.западной части сада планировка была выполнена в виде трезубца, каждое из направлений которого подводило к театральным службам. Дороги трезубца между собой соединялись тремя парами более узких изогнутых дорожек. 
В дальнейшем, при расширении сада, планировка в его старой части значительно упростилась и сохранились только основные направления. 
Наглядное представление о саде дают сохранившиеся открытки начала XX века. Все они имеют одну подпись: Красное Село — Царский парк [43]. В архивных материалах, которые удалось просмотреть, встречается название Дворцовый или сад при Красносельском театре и нигде не упоминается название Царский парк4 . Выскажем предположение, что, вероятно, это обывательское собирательное название всех красносельских садов, которые строились по высочайшему повелению, и примем во внимание, что существовал проект соединения садов. 
То, что не удалось сделать садовому мастеру Грею в 1830-х годах — распространить Дворцовый сад от Санкт-Петербургской улицы до Безымянного озера, выполнил в 80-е годы садовый мастер Геккель, расширив сад при Красносельском театре и соединив его с Дворцовым. Тем самым идея Грея была осуществлена. 
В восточной части Красного Села на берегу Безымянного озера располагался дворец Александра I. О саде при нем впервые упоминается в 1826 году. Очень небольшой по площади, он имел простую планировку в виде пейзажной периметральной дорожки, в центре соединенной поперечной, а также пруд, каскад и цветник. «В связи с оставлением дворца в воспоминание в бозе почившего императора Александра I» в саду осуществлялись различные переделки. Работы по его благоустройству закончились к осени 1852 года. Сад был осушен, его территорию и дорожки подняли, посадили новые растения» [44]. Последние упоминания о саде связаны с 1875 годом, когда готовили к ремонту каскад. 
В первой половине XIX века близ Красного Села на месте бывшей фабрикантской слободы в районе озера Долгого построили четырнадцать дач для сдачи внаем, между которыми предполагалось «развести садики как для прогулки наемщиков... так и украшения той местности», но ограничились посадкой ряда лип и полисадом из акации [45].
На северном берегу Безымянного озера еще с XVIII века располагалась бумажная фабрика. Планы Красного Села первой половины XIX века фиксируют на берегу регулярный сад 
с двумя пересекающимися под прямым углом аллеями, ориентированными примерно по странам света и разбивающими всю территорию на четыре разновеликих участка. К сожалению, не известно, был ли это плодовый сад, или он выполнял чисто декоративную роль. 
С востока и юга к Красному Селу примыкало большое открытое пространство Военного поля, в сочетании с ним Красносельские парки зрительно раздвигали свои границы, что и создавало те неповторимые ландшафты, которыми любовались в XIX веке. 
Возникновение постоянных лагерей под Красным Селом относится к первой четверти XIX века, когда после возвращения из заграничного похода в 1815 году было установлено собирать войска отдельного Гвардейского корпуса для полевых занятий в постоянный лагерь. Характеристику ландшафта на этот период дает сохранившееся описание: «Тогдашний Красносельский лагерь имел холодный и неустроенный вид, море белых палаток, раскинутых на совершенно открытой голой местности, ни деревце, ни зеленый кустик не ласкали глаза,— все было пусто и мертво. Офицеры позволяли себе сажать только цветы в горшках по краям дерновых скамеек, устроенных возле их палаток... разведение же цветников, клумб и посадка деревьев строго запрещалась» [46]. При этом в 1825 году архитектору Дильдину были отпущены средства на устройство сада у Лагерного дома, в котором квартировало Его Величество. 
На планах конца первой половины XIX века уже четко читается строгая линейная структура лагерей. 
При открытом ландшафте местности, с учетом рельефа, они явно доминируют над южной оконечностью Красного Села. В эти годы, как, впрочем, и в последующее время, «при распланировке лагеря, как при настиловке палаток, так и для целей чисто декоративных, например, окаймление дорожек, площадок и пр., используют плотные дерновины из представителей злаков и сложноцветных» [47]. Отсутствие деревьев создавало крайне неблагоприятные условия пребывания войск в Красносельских лагерях. Солдатам «вне палаток приходилось оставаться на солнцепеке. Император Николай I видел эти недостатки Красносельского лагеря и еще в 1849 году утвердил план засадки лагеря деревьями, а 23 сентября 1850 года было объявлено Высочайшее повеление о разведении в лагере Гвардейского корпуса под Красным Селом садов. При этом испытывали значительные затруднения в приобретении деревьев из-за отсутствия в окрестностях Красного Села частных лесных дач. Но уже осенью было разрешено получать войскам деревья и растения из окрестных казенных дач» [48]. Посадочный материал для ставки государя императора и наследника цесаревича привозили из Таврического сада [49] . Эти работы продолжались в той или иной степени планомерно и в последующие годы. «С начала пятидесятых годов внешность лагеря совершенно преобразилась, вместо неприглядного голого бивака появились красивые бараки в русском стиле, окруженные массой зелени, кочковатое болото позади лагеря обращено в сады» [50]. 
Об отношении военных к лагерным садам можно судить по очень своеобразному памятному знаку, сохранившемуся до настоящего времени [51]. На огромном гранитном валуне выбита надпись [52]:

Прохожий, остановись! 
Береги сад 
6 бат. 
Л. Гв. 2. Арт. Бр., 
который сооружен 
в 1896—1906 г. заботами 
Фейер. Фельдф. Г. М. Потина 
Гравировали: В. Надзоров, Е. Куняк 
с. р. сл. 1905

Эти слова не только напоминают о создателях сада, но и являются обращением к нам сегодняшним в надежде на преемственность поколений. 
Кроме устройства садов в самих лагерях, большое внимание уделялось дорогам, связывающим их с центральной частью Красного Села и с Дудергофом. При этом учитывались не только санитарные требования, но и эстетические. Так, в 1890 году «заведующий военно-политическою частью Красносельского лагерного сбора полковник Каменский... просит распоряжения... о посадке деревьев по обе стороны дороги, идущей от конвойного лагеря через Фабрикантскую слободу на Дудергоф, в видах украшения этой части Красного Села, защиты от солнца и удержания влаги во время пыли» [53]. 
Наиболее подходящими для этого садовый мастер Геккель считал ясень и тополь сибирский, которые можно было приобрести в питомнике Регеля в Петербурге или у крестьян деревни Пулково [54]. 
Таким образом, из года в год целенаправленно шло изменение ландшафта в южной и восточной частях Красного Села. На месте открытых пространств к 1860—70-м годам были сформированы на территории военных лагерей довольно значительные по протяженности «зеленые кулисы», организующие 
ландшафт от северо-западного берега Дудергофского озера до южной части Красного Села и замыкающие огромное открытое пространство на правом берегу реки Дудергофки. 
Несмотря на две войны - гражданскую и Великую Отечественную, оставившие след и в Красном Селе, город сегодня буквально утопает в зелени. В основном это послевоенные посадки 1950-х годов, а также частично сохранившиеся насаждения старинных парков. Но в целом при обилии зелени во всем чувствуется отсутствие опытной руки специалистов — ландшафтных архитекторов. Нет той стройности и продуманности, которая была характерна для Красного Села в XIX веке. Посадки деревьев все разновозрастные и разнопородные, причем, часто высаженные вместе, имеют различные требования к внешним условиям. Слишком велика плотность посадок, что влияет как на их внешний вид, так и на жизнеспособность насаждений в целом. 
На сегодня сохранились из крупных садов Дворцовый и частично сад при бывшем Красносельском театре, а также озеленение улиц и военных лагерей. Достаточно высокие эстетические качества характерны для ландшафтов Красного Села. И если на первых планах мы видим совершенно случайную, не увязанную с местом застройку, то дальние панорамы на долину реки Дудергофки и Дудергофские высоты, как и много лет назад, вызывают чувство восторга, смешанное с горечью из-за нашего неумения жить в гармонии с природной красотой.

Примечания:

1. А. П. Верландер. По Балтийской дороге.— СПб., 1883, ч.1, с. 152. 
2. Впервые введены в научный оборот С. Б. Горбатенко в 1992 году. См.: С. Горбатенко. Дудергоф: Историческая справка: Рукопись.— СПб., архив УГИОП, 1992. 
3. Выполнено совместно с С. Б. Горбатенко. 
4. В. Л. Некрасова. Флора города Санкт-Петербурга и его ближайших окрестностей в XVIII веке// Ботанический журнал.— 1959.— № 2.— С. 253. 
5. РГИА, ф. 467, оп. 1, д. 33, кн. 23а. Сообщено О. М. Кормилъцевой. 
6. А. И. Богданов. Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга.— СПб., 1779, с. 65. 
7. Е. С. Каменский. Красное Село//Исторический вестник.— 1913.— Т. 133.— № 8.— С. 640. 
8. Внутренний путь русского государства с 17-го октября 1740 по 25 ноября 1741 года: Верховная власть и императорский дом.— М., 1880, кн. 1, с. 167. 
9. Томас Грей (Thomas Willhelm Grey, в России Фома Васильевич Грей) (1754— 1840) - английский садовник, приехал в Россию в 1789 году, первоначально состоял на службе при Царскосельских садах, с 1812 года определен садовником в мызу Ропша. 
10. РГИА, ф. 515, оп. 7, д. 958, л. 3, 5. 
11. Там же, л.З—4об. 
12. Там же. 
13. Там же, оп. 71, д. 40, л. 2. 
14. Там же, оп. 15, д. 865, л. Іоб., 7об. 
15. Там же, оп. 71, д. 1578, д. 2486. 
16. Там же, оп. 10, д. 3557, л. 12—1 Зоб. 
17. Там же, д. 2775, л. Іоб. 
18. Там же, оп. 7, д. 958, л. Зоб. 
19. Там же, л. 43. 
20. Там же, л. 30. 
21. Там же, оп. 71, д. 40, л. 1. 
22. Там же, оп. 7, д. 958, л. 39—40, 50—51. 
23. Там же, л. 22, 54. 
24. Там же, л. 67, 75. 
25. Там же, оп. 8, д. 372, л. 2. 
26. Там же, оп. 29, д. 1599, л. Іоб. 
27. Клеменс Хеккель (Clemens Hockel, в России Клементий Иванович Геккель) — немецкий садовник из Дрездена. По рекомендации петергофского садового мастера Эрлера в 1840 году был взят садовым мастером на годовое испытание, а в 1841 году высочайшим повелением утвержден садовым мастером при мызе Ропша. РГИА, ф. 1338, оп. 1 (16/73), д. 433, л. 5, 5об., 8, 72; РГИА, ф. 515, оп. 29, д. 193, л. 3 (перевод В. И. Осипова). 
28. РГИА, ф. 515, оп. 93, д. 311. 
29. Там же, оп. 7, д. 1784, л. 2,3. 
30. Там же. 
31. Там же, д. 2205, л. 224, 251об. 
32. Там же, л. 252об. 
33. Там же, д. 974, л. 10. 
34. Там же, д. 958, л. 33. 
35. Там же, оп. 6, д. 372, л. 4—5об. 
36. Там же, оп. 10, д. 3557, л. 12—1 Зоб. 
37. РГИА, ф. 472, оп. 17 (8/940), д. 131, л. 2—3, 25, 27, 30, 33. 
38. РГИА, ф. 387, оп. 2, д. 14063, л. 47. 
39. РГИА, ф. 515, оп. 10, д. 3557, л. 1. 
40. Там же, л. 2. 
41. Там же, л. 6—7. 
42. А. Е. Зарин. Царские развлечения и забавы за 300 лет.— Л., 1991, с. 122. 
43. В ряде документов встречается название Красносельский сад или Красносельский дворцовый сад. Название «Царский» использует только А. П. Верландер. См. примеч. 1. Цит. с. 159. 
44. РГИА, ф. 515, оп. 8, д. 827, л. 2—3, 6—7об, Поб. 
45. Там же, оп. 151, д. 864, л. 156об., 222. 
46. См. примеч. 7. Цит. с. 651. 
47. С. Ф. Унтербергер. Красносельский лагерь в санитарном отношении.— СПб., 1910, с. 15. 
48. См. примеч. 7. Цит. с. 655. 
49. РГИА, ф. 387, оп. 2, д. 14063, л. 13об. 
50. См. примеч. 7. Цит. с. 655. 
51. Там же, с. 658. 
52. Сообщил об этом знаке М. В. Кудрявцев. 
53. РГИА, ф. 515, оп. 30, д. 141, л. 1—2. 
54. Там же, л. 2об. Эдуард Регель (1815-1892) — директор императорского ботанического сада в Санкт-Петербурге, основатель Русского общества садоводства и журнала «Вестник садоводства».